Хочу поделиться с вами своими воспоминаниями, не обессудьте.

В эту страну я поехала по контракту.  Здесь не держало ничего. Изнуряющая работа по 12 часов оплачивалась с перебоями.  Парень, которого я любила больше жизни, во мне перестал  нуждаться.  Подруги выскакивали замуж одна за другой, хватая  всё, что попадало на пути в их коварные сети. А я всё чаще оставалась одна.

Но -  всё по порядку.

Тот день начинался  как обычно. Я раскладываю продукты в сыром  холодном ларьке. Страшно хочется спать. Хроническое недосыпание доводило до нервозности. Уже с утра я ненавидела свою серую жизнь. Вот и в тот день  глаза были на мокром месте. Так не хотелось поднимать их на проходящих и умоляющим взглядом зазывать их заглянуть ко мне в ларёк. Это было унизительно.  В перерывах я ловила себя на мысли: зачем я столько лет потратила на хореографию и  музыку? Зачем шила потрясающие костюмы и ночами вышивала их, набивая  до нарывов пальцы от иглы? Теперь я стою и продаю людям  весовой товар, чтобы выжить.  Так я простояла час в непрекращающихся раздумьях. Меня прервал звонкий громкий  женский голос:

- Девушка, взвесьте 2 кг сахара. Только накладывайте  в два пакета, пожалуйста.

Я,  молча, качая головой, делала обыденную работу. Руки автоматически выполняли заученные действия.  На весы левой рукой ставишь сахар,  правой рукой гипнотическим движением цепляешь к весам магнит.  Вешаю, тупо поднимая глаза на весы, уже в уме привычно умножаю цифры. И тут мои полусонные движения вновь обрывает женский визг:

- Ирка, ты что ли?

Я вздрогнула.  Девушка,  что попросила взвесить сахар,  улыбалась своими белыми высокими зубами. На её загорелом, не по сезону, лице образовались две ямочки. Мне всегда нравились люди с ямочками на щеках. Они кажутся более счастливыми и обаятельными.  

- Да, - выдавила я из себя. Сама не веря, что меня зовут Ирой.

- Сколько лет? Да ты ли это?  Что ты тут делаешь? – она всё больше округляла глаза, ища судорожно вопросы в своей  голове от увиденной картины. 

А у меня из глаз наконец-то брызнули слёзы. Я готова была ещё утром расплакаться, когда собиралась на работу,  но  всё держала себя в руках. И вот теперь появился повод разрыдаться. Она выглядела словно европейская  девушка с обложки модного журнала!  Шёлковые волосы развевались на ветру. Я же свои и расчесать не могла, особенно после душа (тогда не было в стране бальзамов, только наши советские шампуни;  а  у меня густые вьющиеся  волосы).  Её кашемировое пальто приоткрывало изящные ножки, одетые в тончайшие чулки, которые и сейчас стоят не дешево, а в то время их днём с огнём было не найти. Я плакала и была очарована этой картинкой из журнала. Я стояла,  пропахшая плесенью от ларька. А от неё веяло дорогим тонким ароматом  незнакомых мне духов.  

До чего же я докатилась! А ведь мы с ней вместе учились в хореографическом училище, вместе выбирали себе парней на дискотеках, и  здорово дополняли друг друга.  Ребята никогда нас не делили и не дрались из-за нас. Я  нравилась одним, она – другим.  Мы с ней были кардинально разные по типажу. Я - Кармен, она - северная блондинка. И что теперь?  Она - экзотический цветок, а я «цветок» с  помойки. 

Видя моё замешательство и слезы, Юля (так звали мою подругу, девушку, что хотела купить у меня сахар) быстро и решительно сказала:

- Так, закрывай свою лавочку, пошли, выпьем кофейку с коньячком.  И ты мне всё расскажешь.

А тут, как назло, подъехал начальник. Он всегда совершал обход в течении дня по своим кооперативным ларькам. Увидев, что я собираюсь покинуть ненавистное мне  место, преградил дорогу.

- Куда собралась? Выручку что ли дневную уже сделала, коза? А ну, марш назад и не нарывайся у меня.

Прекрасно подведённые глаза Юленьки  захлопали в недоумении.

- И ты терпишь подобное?  Да ты ли это, Ира – гордая, свободная, своенравная?  С каких пор с тобой так разговаривают мужики?

  Я посмотрела на Юленьку, потом на красное рыло ожиревшего начальника… и выбрала "прекрасное далёко".