Свекровь дарила мне платья. Наверное, такое у нее было представление о счастье — много легких и нежных, как дымка, платьев. Мне некуда было их надевать: по гостям мы с мужем не ездили, гулять не ходили, а отпусков он вообще не брал ,один раз за совместную жизнь ездили посмотреть достопримечательности Стамбула и все.

Я иногда наряжалась дома, чтобы не обидеть свекровь. И тогда молчаливый свекор отрывался от своей газеты и неизменно восклицал: «Ну,ты даешь, Нинон!» Так он выражал свое восхищение. Когда я порывалась вымыть пол на кухне, свекор выхватывал из моих рук тряпку и просил: «Ты лучше поиграй на пианино!»

И я бренчала на пианино, не забывая таскать с блюда свои любимые пирожки с зеленым луком. Мне подруги даже не верили: свекровь кормит пирожками, свекор моет полы, а я бренчу на пианино...Разве так бывает? Оба они, не знаю уж по какой причине, надышаться на меня не могли. Или так замаливали передо мной вину за сына, хотя никакой их вины я по сей день не вижу. 

А может, и его вины не было? Просто такой человек, которому ничего не интересно, никуда он не ходит, никого не хочет видеть, молчаливый, замкнутый....

В отпуск мы не ездили, потому что Юра копил на машину. Когда я его спрашивала, зачем нам машина, если мы все время сидим дома, он не удостаивал меня ответом. На платья, подаренные его матерью, взирал с явным неодобрением. Терпела я это три года. Не могла уйти из вежливости, из чувства благодарности к свекрови и свекру.

Они мой уход сильно переживали, свекровь даже плакала, а муж, кажется, и не заметил. После этого брака у меня осталось чувство недоумения: что я делала с этим человеком три года в одном доме?

Конечно, моя ситуация нестандартная, но вывод из нее я сделала простой — жить с человеком можно по одной причине — по любви, а если ее нет, все другие уважительные причины только продлевают мучения.